— Я обычно абстрагировался от всего и думал, что моя жизнь — это пятеро лучших друзей, плюс к этому еще 20 хороших знакомых и еще моя семья. И вот внезапно в последние несколько месяцев вокруг оказалась куча людей, коллег, а плюс к этому — целый мир. Забавно. Fun. — Если что-нибудь в этом мире должно оставаться неизменным, то, конечно, хочется, чтобы это был твой родной город. Но я недавно был дома, и они там запоминали, что я ем на завтрак, обед и ужин. Чуть ли не в газете написали, что во вторник я ел фетуччини — и это до сих пор главная новость в Перте. — Когда я пришел работать на "Историю рыцаря", мне никогда не казалось, что это мой собственный фильм. Там был великолепный актерский ансамбль, прекрасные, талантливые актеры, поэтому на площадке было очень комфортно. И единственный раз, когда я почувствовал, что меня накрывает, — когда увидел постер к "Истории рыцаря", и на нем было лишь мое лицо. Это вот было страшновато. — Версия "Казановы", которую я видел, была очень забавной, funny: я перенесся во времени в прошлое, и такое все было прекрасное. А потом в финальном кадре камера поднимается, поворачивается и смотрит вниз на реку, и там вапоретто ездят туда-сюда, и туристы выглядывают, фотографируют, ну, знаете, их просто еще не зарисовали на компьютере. И я подумал: слушайте, это был бы гениальный финал, оставьте их там. — "Горбатая гора" была препятствием, я чувствовал, что никогда на него не заберусь, никогда не покорю, слишком это было тяжело, но в конце концов я решил сделать это. И вышел из этой роли с реальным ощущением, что я чего-то достиг, — а в предыдущих фильмах ничего такого не чувствовал... Закончив работу над "Горой" — такой серьезной, такой одинокой, порой мучительной, — я перешел к "Казанове" и совершенно не хотел всерьез воспринимать съемки, всерьез воспринимать фильм, я просто хотел повеселиться. Я хотел возвращаться домой улыбаясь. — Я думаю, это большая честь — сняться в кино, которое хорошо принимают... Но и слегка сюрреалистично. Мне кажется несколько странной идея, что одна роль или один фильм может сравниваться или соревноваться с другим, а ведь это и происходит во время сезона награждений. Каждая роль, каждый фильм — на своей дистанции. Это разные виды спорта. Мы все занимаемся разными видами спорта, все стартуем с разных дорожек. И в конце нет единой для всех линии финиша. Это сезон субъективных наград, и тут слишком много ложного ощущения успеха и поражения. — Татуировка "Old Man River" на правой руке? К песне про Миссисипи это не имеет отношения, я просто почувствовал, что эта фраза соприкасается с вечностью, и почувствовал, что я сейчас нахожусь на таком жизненном этапе, когда жизнь вот-вот завертится и промелькнет, и я чувствую себя, как будто я гребу в лодчонке по Миссисипи. Сегодня я сказал бы о своей татуировке так. — И вот о чем я себе все время напоминаю: вне зависимости от того, о чем все говорят, вне зависимости от того, что говорят лично о тебе, вне зависимости от всяких проблем, жизнь вот тут (показывает на сердце) — это то, что было у меня изначально, то, что у меня останется, то, что я всегда буду ценить. — Все, что меня пугает, в то же время восхищает меня. - С Джокером мне было веселее всего за всю мою карьеру, и, наверное, уже ни с кем из персонажей мне никогда не будет так весело. Процесс был изматывающий. У меня, в общем-то, были выходные во время съемок, иногда целыми неделями отдыхал. И это было необходимо, потому что работа всю душу из меня вынимала. В конце дня я двигаться не мог. Говорить не мог. Полностью разваливался. Если бы мне пришлось делать это каждый день, я не смог бы сделать то, что сделал. А съемочный план давал мне возможность так себя изматывать. — Я отгородился от всех, писал дневник и экспериментировал с разными тембрами голоса... В конце концов, я сделал его таким психопатом без малейшей склонности к сопереживанию, который абсолютно, ну или почти не отдает себе отчета в том, что делает, и это fun, это забавно, потому что не существует вообще никаких пределов — он может сказать что угодно, как угодно, сделать что угодно... это всегда очень личный процесс — как ты влезешь в шкуру персонажа, это сочетание всех комиксов, которые я смог прочитать, и сценария. А потом я просто закрыл глаза и подумал обо всем этом. Мы с Крисом (Ноланом) сходились во взглядах на то, как надо сыграть этого персонажа, это было ясно с первой же нашей встречи. Мы представляли себе одного и того же персонажа, так что я просто ушел, нашел его и вернулся. — Ничего в нем нет последовательного, нельзя сказать, что он безусловное зло или безусловный шут, fun, его постоянно ведет то вверх, то вниз. Я уверен, вы понимаете, что я могу часами изучать его сцены. Даже дважды посмотрев этот фильм, я собираюсь сделать это еще раз, и уверен, что продолжу восхищаться каждым его садистским словом. — Я не знаю, что буду делать дальше. Что-нибудь — до тех пор, пока это будет меня страшить, пока это будет чем-то новым, пока я буду в состоянии напугать людей. Пока это будет давать мне возможность развиваться, расти как актер и как личность, бросать вызов самому себе.
